Как вы видите, цена на пиво в Германии за последние 15 лет практически не изменилась, зато существенно выросла в Греции и Италии.
Теоретически в экономическом пространстве с единой валютой цена на любой товар должна быть почти одинаковой. Иными словами, пример разности цен на пиво (а остальные товары стоят также по-разному) иллюстрирует, что никакой экономической интеграции между странами Евросоюза на самом деле не произошло. Парадоксально, что пиво дешевле, а не дороже в Германии, чем в Греции только с позиции обычного человека, представляющего себе, что Германия «круче» Греции.
Экономистам известно, что и стоимость труда в Греции выше: произвести одну единицу ВВП там стоит больше, чем в Германии. Пиво стоит дорого не потому, что граждане страны богаче, а потому, что экономика менее эффективна (Москва, кстати, является нагляднейшим примером дороговизны по отношению к другим столицам мира именно в силу своего крайне неэффективного устройства). Пиво в Греции просто относительно дорого производить.
График стоимости единицы труда в европейских странах поразительно похож на «пивной»:
В зоне любой валюты человек должен иметь возможность купить один и тот же товар за примерно схожую сумму, иначе разрушается основной смысл такой валюты. Она начинает носить искусственный характер. Цены в Европе очень разные – следовательно, евро, выпущенное в одной стране, не может приобрести ту же единицу товара в другой. В сущности, этой валюты просто не существует! И оформление данного факта – лишь вопрос времени. Это доказательство смерти евро номер один.
Ссылки на относительную молодость евро несостоятельны: десятилетие – более чем достаточный период, чтобы механизм рыночной экономики сбалансировал любую диспропорцию. Если эта экономика – рыночная.
Неэффективность и неконкурентоспособность отдельных стран и их валют регулярно насильно лечатся таким известным явлением рыночной экономики, как девальвация национальной валюты. В ситуации со странами зоны евро это невозможно – эффективность стран разная, а валюта одна. Любой род экономического кризиса, к которым можно отнести и девальвацию, является на самом деле благом для экономики – себе дороже обойдется игнорировать очистительные экономические процессы. Однако в зоне евро большинство встроенных в экономику кризисных механизмов искусственным образом заглушены. Подобный командирский подход к экономике будет постоянно усиливать диспропорции, которые рано или поздно сломают преграду к самоочищению рынка – единую валюту евро. И это доказательство смерти евро номер два.
Кстати, южные и периферийные европейские страны раньше регулярно решали проблемы своей конкурентоспособности через девальвацию, и многим там до сих пор очень хорошо знаком этот прием, которого они сегодня оказались лишены.
В любой экономической системе стоимость денег, зависящая от величины риска, тем не менее, носит однородный характер. Невозможно представить, чтобы Ямало-Ненецкий АО занимал средства под 2%, Кировская область – под 7%, а Москва – под 30%, если источником выплаты всех этих долгов является федеральный бюджет, наполняемый доходами от продажи сибирских полезных ископаемых. В этом случае все кинутся давать в долг Москве и вряд ли кто-то захочет давать Салехарду. Такая разница в процентных ставках может сложиться только в ситуации, когда есть высокая вероятность потери Москвой контроля над доходами от сибирского сырья!
Такое положение дел может быть только в разваливающейся политико-экономической системе. А значит, подобные разрывы в стоимости денег для греческих и немецких правительств и предприятий есть доказательство очень близкой смерти евро номер три.
Неэффективные экономические субъекты часто соседствуют с эффективными и конкурентоспособными. Это обычное распределение, подобное распределению блондинок и брюнеток в любом трудовом коллективе.
Такая же диспропорция, как в Европе, наблюдается и в других странах – в США роль Германии играет Нью-Йорк и Нью-Джерси, тогда как Миссисипи и Нью-Мексика представляют Испанию и Грецию. В Англии финансовый центр мира Лондон уравновешивает неэффективную Северную Ирландию и весь северо-восток страны. Да и в России неконкурентоспособность производств и неэффективность большинства регионов, как и все недостатки некачественного государственного управления, компенсируются все возрастающей ценой на энергоресурсы. Разница с Европой в том, что в суверенных странах существует постоянный фискальный бюджетный механизм перераспределения средств от более эффективных субъектов к менее.
Чтобы сохранить евро, необходимо постоянно перераспределять ресурсы от более эффективных стран к менее эффективным. Это не заем! Эти средства никогда не будут выплачены. Германия будет просто содержать Грецию, да и Испанию с Италией. Бесплатно. Всегда.
Средства должны постоянно перераспределяться от эффективных к неэффективным странам фискальными (вряд ли иными) механизмами, так как, например, доходы всей России содержат перераспределяющую их Москву. И это единственная возможность реанимации умирающего евро.
Хотят ли такой ценой спасать евро жители Германии? Пока мы видим, что нет. Немцы не готовы и вряд ли бесконечно будут оплачивать счета всей, без малого, остальной Европы, и это – доказательство смерти евро номер четыре.
Да и жители Греции, которые хотят списать все свои долги, тем не менее, если задуматься, вряд ли хотят сохранять валюту, которая обрекает их на постоянный рост неэффективности. Скорее рано, чем поздно, скорее немцы, чем греки, но процесс бесконечного бессмысленного перераспределения средств будет остановлен политическим волеизъявлением граждан на очередных выборах.
Европейские страны на протяжении столетий постоянно проходят через разные интеграционные процессы, со времен Римской империи попытки объединить всю Европу предпринимались неоднократно. Но за каждой попыткой интеграции неизбежно рано или поздно следуют обратные дезинтеграционные процессы. А поскольку мы видим, что никакой дальнейшей экономической, читай – бюджетной, или политической интеграции в Европе не происходит и произойти не может (в страшном сне не представить, что немцы вдруг захотят напрямую взять расходы греков и испанцов на свой бюджет), то начинается дезинтеграционный процесс. И это доказательство смерти евро номер пять.
Короче, евро – мертв, и констатация данного факта – лишь вопрос времени. Когда это точно случится, предсказать невозможно, хотя признаки и предпосылки хорошо прослеживаются. Но гораздо интересней другое: что будет с теми евро, которые миллиардами принадлежат нашим гражданам и в которые вложено до 40% золотовалютных резервов России?
