, опубликованном в среду на сайте ведомства.
«Предварительный анализ полученных от американской стороны материалов вскрытия тела Максима Кузьмина, трагически погибшего в Техасе, вызывает серьезные вопросы относительно добросовестности следствия и обоснованности вынесенного решения об отказе в уголовном преследовании приемных родителей Алана и Лоры Шатто», – говорится в комментарии.
Как следует из документов, на теле Максима были обнаружены более 30 ушибов и ссадин в разных стадиях заживления. При этом усыновители отмечали, что у ребенка были серьезные «проблемы с поведением», сопровождавшиеся приступами гнева, во время которых он якобы бился головой о стену, пишет Долгов.
Он отмечает, что чета Шатто по этому поводу дважды обращалась к местному врачу, который при повторном обращении засвидетельствовал на теле мальчика гораздо больше ссадин и ушибов, чем в первый раз. Посчитав, что Максим страдает от «серьезной психологической проблемы», он назначил ему психотропный препарат рисперидон, используемый для лечения шизофрении, пишет Долгов.
«На четвертый день принятия этого лекарства у мальчика случился приступ удушья. Чтобы «спасти» его, приемная мать применила «прием Геймлиха» – сначала «детский» (положила на колено и била по спине), а потом «взрослый», нанося удары «кулаком в живот под ребра». Как ни странно, в отчетах отсутствует заключение, могли ли эти действия спровоцировать разрыв брыжейки, который, по мнению патологоанатомов, впоследствии стал причиной смерти ребенка», – говорится в комментарии.
При этом Долгов замечает, что к подобным неадекватным приемам лечения Лора Шатто прибегла и в день смерти Максима, когда, «как она утверждает, она нашла его без сознания возле дома на детской площадке – подняла за шею и трясла изо всех сил, пока на губах у мальчика не появилась кровавая пена».
Смерть мальчика была констатирована уже в больнице, говорится в сообщении.
«В документах имеются и другие нестыковки, которые по непонятным причинам не были приняты во внимание следствием при установлении причины гибели ребенка», – пишет Долгов.
«Можно, конечно, спорить о степени вины усыновителей в смерти Максима, но очевидно, что родители должны нести всю полноту ответственности за здоровье и благополучие приемных детей», – пишет Долгов, отмечая, что оставление трехлетнего малыша без присмотра само по себе является отягчающим обстоятельством.
Таким образом, считает дипломат, требование российской стороны о возвращении в Россию брата Максима Кирилла «имеет под собой более чем веские основания».